26 ноября
Она сказала, что её зовут Мила. Наверное, это производная от полного Людмила? Не знаю: после мороза, в тёплом аптечном воздухе, запотели очки, и прочитать надпись на её бейджике я не сумела. Почти никаких таблеток и витаминов во время процедур химиотерапии я не пила, врачи не рекомендовали, опасаясь, что сочетание одних лекарств с другими может ещё более пагубно сказаться на самочувствии — но теперь я решила, что пора немного организм и восстановить.
Я ушла из аптеки счастливая. Я зашла за лекарствами для тела, а получила утешение души. Милая Мила, большеглазая брюнетка, с сияющим счастливым взором. Сейчас, последние эти несколько строк, я дописываю уже спустя три месяца после нашей случайной встречи. Позже я неоднократно заходила в ту аптеку, искала Милу в окошечке, но ни разу больше её не встретила. Я хочу надеяться, что Мила просто каждый раз работала в другую смену, или, например, что Мила перешла в конкурирующую аптечную сеть.
Восемь лет назад, когда я ещё жила в Москве, мой добрый друг проходил лечение от онкологии. Всё по полной схеме, операция, химиотерапия, облучение. Он носил на полысевшей голове весёлые разноцветные банданы, между курсами госпитализации участвовал в городских танцевальных конкурсах, и всё это время возглавлял одно из крупнейших медицинских издательств столицы.
У Мгера было много знакомых врачей, его лечили с должным вниманием и хорошими препаратами, но метастазы всё равно пошли спустя четыре года. И московские светила обречённо развели руками, а врачи Германии взялись ненадолго продлить жизнь. Обещали всего год или два, но обещали твёрдо. Мгер от лечения отказался, и через два месяца его не стало. Почему он отказался жить? Наверное, от боли, что рождает болезнь, наверное от того ужаса, что вызывает лечение, от той непобедимой паники, что охватывает всех, проходивших через этот ад. Я почти могу его понять, но я пока так и не смогла его простить. Он ушёл, а мне до сих пор его не хватает. Ему было тридцать семь лет.
Почему эти дорогие люди ушли? Наверное, истинный ответ известен только им. А мне до сих пор странно и непонятно. Они оба были настоящие бойцы, их характер был закалён как у Маресьева, их жажда жизни поражала своей полнотой. Но их нет, и я продолжаю жить и за них, и иногда мысленно сверяю свои дела и с их, живущими внутри меня, словами.
А мне огласили результаты послеоперационной патоморфологии. Метастаз нашли всего один, края резекции удалённой опухоли чистые, больше резать меня не будут, я могу приступить к сбору справок для направления в отделение радиологии. Ну что же, впереди меня ждут волшебные невидимые лучи.
Елена Никиткина
Москва,02-01-1954———————-Landsmeer,26-12-2010
Диагноз: рак яичников 4 стадии — как жить дальше?
March 6th, 2009 15:26
Диагноз мне поставили в ноябре. Эти несколько месяцев пронеслись ужасно быстро. Сначала исследования, потом 3 химии, потом операция, еще одна химия. Столько всего случилось, столько всего пережито, что становится жаль, раньше надо было записывать, может не было бы такого сумбура в голове. Дело в том, что мне нужно сохранять хорошую мину при плохой игре. Такой диагноз надо пережить, особенно, когда у тебя ребенок — 13 лет. Уже достаточно взрослый, чтобы понять, но еще совсем маленький, чтобы воспринять последствия. Нам с мужем врачи посоветовали сразу же сказать ему. Ведь ясно, что не просто так меня в больницу положили. Да и после химии волосы вылезать станут. Как ни крути — рак он и есть рак. Мало того, шансы-то не очень велики. Этот вид рака называют тихим убийцей, потому что его очень поздно диагностируют. К сожалению.
Сентябрь и октябрь я провела в Москве, ухаживала в больнице за мамой после операции. Мамочку похоронила и 1 ноября вернулась к мужу и сыну в Голландию. Они меня в аэропорту не узнали, я похудела на 20 килограмм. В эту же ночь меня скрутило так, что в понедельник пошли к домашнему врачу (типа участкового), а он послал сразу в госпиталь, отделение скорой помощи. Меня рвало, не только пища, но и вода не удерживалась. обезвоживание организма. Положили, стали физраствор капать. Рентген, узи. только компьюторная томография показала, что есть в животе посторонние образования, жидкость. и в левом легком тоже. Они меня вызвали из палаты — надо делать биопсию. Я как дура не реагирую, рак мне и в голову не приходит. У нас в семье не было рака, откуда ему взяться? Это наивно, конечно. Но я еще не отошла от всех ужасов московских клиник. И тут расслабилась. Подумаешь- живот болит. У кого он не болит.
Биопсию сделали, жидкость взяли на анализ и из живота и из легкого — везде раковые клетки, маркер зашкаливает. Маркер, кто не знает, это анализ крови на определенный вид рака.
Когда доктор ван Леувен сказала, глаза у меня, конечно, на мокром месте. Но это единственный раз. Домой пришли с мужем — плакать нельзя, мальчика напугаю. Ведь не завтра еще умирать.
Улететь и не думать!
В больничных очередях
Просидев в живой очереди около двух часов, Елена все же попала к терапевту, который выдал ей направления на общий анализ крови, мочи, ЭКГ, талон к гинекологу и т.д.
Во время приема Елене вновь протянули список анализов, которые она должна сдать, и объявили, что ее ждет операция.
Когда все нужные документы были собраны, Лена и ее муж Алексей тут же поехали в онкоцентр.
По словам Лены, ее муж, обзвонив всех знакомых, поднял все связи и договорился, чтобы ее принял один из лучших хирургов края. На другой день они были у него на приеме.
Из дневника: «Доктор посмотрел мои документы, громким командным голосом спросил, почему так поздно обратилась, стадия уже серьезная. Осмотрел меня, сказал, что нужно срочно делать операцию.
Все гораздо сложнее
На следующий день в палате состояние у Лены было подавленное, ей стало страшно и одиноко.
Из дневника: «Ближе к обеду зашел доктор, объявил, что с такими анализами ни о какой операции не может быть и речи (упал гемоглобин) и что завтра он сделает мне лапароскопию, посмотрит, что там внутри, и тогда уже будет понятно, как меня лечить дальше.
После этой процедуры, сделанной под наркозом, я лежала в кровати, в голове было пусто. Ловлю мысль – я киборг, улыбаюсь и засыпаю.
После сеанса химии
Из дневника: «О химии я знала только то, что это яд, которым пытаются убить раковые клетки, заодно убивая и здоровые системы организма, но как эта процедура происходит, не представляла. Оказалось, все просто — мне поставили капельницу, а затем дважды – помпу. Помпа — это такая запаянная пластмассовая штука овальной формы, которая висит на шее, а внутри колба с лекарством, которое подается в вену очень-очень медленно. Моя помпа работала сутки (с ней спишь, ешь, ходишь в туалет, на прогулку), а жидкости в меня попало всего 250 мл.
Через три дня на утреннем обходе врач сказал, что выписывает меня. Конечно, я обрадовалась. Наконец-то буду дома! Позвонила мужу и стала собираться.
Получив выписку, Лена решила посмотреть свой диагноз и вновь похолодела. С каждым словом ей становилось хуже, темнело в глазах. Врачи констатировали рак желудка четвертой степени.
Из дневника: «Я была подавлена и растеряна. Я не знала, что дальше делать, тупо сидела с этим листком на коленях и ничего, абсолютно ничего не понимала.
Дома, по словам Лены, ее настигли последствия химии.
Из дневника: «Аппетита не было, я испытывала жуткую слабость, все время практически сидела на диване, обложившись подушками, потому что мерзла. Много читала. Но и на чтение сил хватало недолго, через пару часов я засыпала, даже не меняя положения, все так же сидя.
В этот момент, по словам Елены, она приняла решение отказаться от традиционного лечения, несмотря на то, что муж настойчиво уговаривал ее пройти второй курс химии. При этом проговорился, что доктор отмерил ей всего два года…
Спасибо за поддержку
Вскоре после этого Лена обратилась в соцсетях с просьбой о материальной помощи. Речь шла о нетрадиционном лечении, в которое она поверила после телефонных бесед с излечившимися.
Мир, по ее словам, дал такую мощную обратную связь, что ее вера в выздоровление укрепилась в сотни раз.
Из дневника: «Мне писали и звонили друзья и знакомые, коллеги с которыми я работала в разных компаниях, мои однокурсники и одноклассники и просто незнакомые люди, которые, узнав о моей беде, не остались в стороне. Сети взорвались, многие сделали перепосты на своих страницах, телефон почти весь день пиликал, получая уведомления о переводах. Я постоянно получала сообщения, с кем-то разговаривала, переписывалась в мессенджерах. Я жила, и я была полна жизни!
Я получила очень много новой и полезной информации, приходили ссылки на людей, которые оказались в подобной ситуации и справились с болезнью, ссылки на фильмы и научные статьи о раке, способах лечения, кто-то присылал просто молитвы.
Недавно Лена рассказала про то, как поддержали ее в парикмахерской.
Из дневника: «После химиотерапии у меня стали выпадать волосы. Утро начиналось с того, что я их собирала на подушке, потом при расчесывании они падали на пол.
Когда мы с ней созванивались, чтобы взять разрешение на публикацию отрывков из дневника, Лена рассказала, что стала заниматься танцами и многое передумала за это время. Недавно она написала, что теперь относится к своей болезни по-другому.
Последствия облучения начали потихоньку сказываться на мне. Во рту начался кандидоз. Врачи рекомендовали пить флуконазол, но очень короткими курсами, дня три, видимо опасаясь за мою печень. Но кандидозу это было, как жук на скатерть начихал, он очень быстро возвращался с новой силой. Еще рекомендовали полоскать ромашкой, шалфеем, делать примочки с разными болтушками.
Как-то полоскать ромашкой у меня не очень получалось, полоскал, но не так часто, как надо было. За компонентами болтушки ходил в аптеку в Украинку. Там был зверский состав из 5 или 6 компонентов — глицерин, что-то розовое в ампулах, таблетки, которые надо было растирать. Иногда в одной аптеке всего этого не находилось, приходилось оббегать все аптеки в Украинке. Состав был жутко противным, жег ранки на обожженном языке, но я терпел. Помогал ли он чем-то, я не знаю.
Машина, встреченная во время одной из прогулок в аптеку —
Настала пора пробовать разные таблетки для горла, спреи на не спиртовой основе. Все это вызывало неприятные вкусовые ощущения.
Кстати, обнаружил, что вкусовые ощущения радикально изменились. Питался-то я через гастростому, но пил таблетки обычным способом, запивая водой. Так как раньше был заядлым кофеманом, то раз рискнул налить себе кофе из автомата в «Лисоде». Не смог выпить и половины, было противно.
Постоянно во рту скапливалась вязкая, тянущаяся слюна, которую даже сложно было сплюнуть, она тянулась, как тянется правильный мёд. Поэтому, когда я уезжал из «Лисода» и сестра начала мне рассказывать об искусственной слюне, я наивно отмахнулся — мол у меня этой слюны завались. Потом эта эйфория быстро закончилась, когда я ощутил все «прелести» убитых напрочь слюнных желез.
Еще приходилось поддерживать белок и гемоглобин в крови и быстро падающий вес. Не помню с какого момента, но со мной стали происходить странные вещи — по ночам из меня выливалось 2-3 литра при 3-4 забегах в туалет. И сколько бы я не вливал в себя за день, за ночь я терял больше двух килограммов веса. Начинал я лечение в «Лисод» с 87 кг веса, закончил с 74 кг. И потом почти год я ел, как не в себя, но вес с трудом держался на месте и даже падал до 71-72 кг. Это при росте в 182 см. В общем после возвращения домой вес стал надолго чуть ли не главной моей заботой.
Зато давление ушло само собой. Если раньше я уже больше года пил Конкор, чтобы давление не повышалось, то с потерей веса я заметил, что оно стало опускаться даже ниже нормы — до 100 на 60. Псотепенно (резко нельзя) прекратил пить Конкор и не пью уже почти два года. Давление стабильно 110-115 на 65-70.
Справа от меня, как я уже писал, снимал кормнату Андрей из Симферополя, а слева простая женщина откуда-то из украинской глубинки. Где-то нашедшая деньги на лечение в «Лисод». Она как-то сразу начала плохо переносить лечение — ее рвало после химии, у нее подскакивало давление. Потом к ней приехала в гости вся семья дочки — дочка, муж, внучка. Как они там разместились в небольшой комнатке, не понятно. Потом муж уехал, а дочка с внучкой остались. Дочка нормальная в общении, но со временем я заметил, что она начала меня раздражать. Она постоянно готовила. Когда бы я не вышел из комнаты, я всегда натыкался взглядом на ее спину, она стояла возле кухни в коридоре и что-то готовила. Целыми днями. Ведь ей приходилось готовить и на маму, и на себя, и на дочку. Но кухня-то была общая, и мне было тяжело пробиться, чтобы сделать или разогреть что-то себе.
Но еще больше раздражала девочка. Она с самого начала начала терроризировать белую кошку Манюню своей любовью. В коридоре постоянно слышался крик: «Манюня, Манюня!». Она таскала кошку в комнату, запирала ее в шкафу, чтобы та не сбежала. Я думал, что кошка вскоре начнет удирать стремглав, только завидев девочку. Но кошка оказалась мазохисткой (а может девочка подкармливала ее колбасой). Кошка начала приходить по ночам и скрестись в дверь соседней комнаты, мяукая при этом. Пришлось пару раз за ночь встать и шугануть кошку веником, а утром попросить хозяев как-то решить этот вопрос. Кошку изолировали от девочки, хотя по этому поводу и был ор.
Потихоньку я стал «залегать». То я раньше удивлялся соседу Андрею, который все время лежал в комнате и не выходил гулять. Готовить ему приезжала сестра жены из Киева, а потом приехала и сама жена из Симферополя, начала силой вытаскивать его на улицу. А я гулял много и сам, проходя в день минимум по десять километров. А потом стал и сам лениться, да и ходить долго стало тяжелее. И уже Надя, приезжая в гости, чуть ли не силой вытаскивала меня на прогулку.
На химии я встречал самых разных людей.
Мужик из какого-то небольшого украинского города. То ли бывший военный, то ли местный начальник. Командный голос, манера делать безаппеляционные заявления. Рак пищевода. Грешил на ожог пищевода в каком-то придорожном кафе, когда ему подали горячий суп-кипяток, а он неосмотрительно его хлебнул, не остудив. Помыкался по нашим больницам. Потом сын продал машину, повез отца в Израиль. Там поставили диагноз, назначили лекарства. А потом озвучили сумму за весь курс — 60 тысяч долларов. Они поняли, что не потянут, списались с «Лисод» и договорились, что лекарства возьмут в Израиле, а капать будут уже в «Лисоде».
Крупный мужик откуда-то из-под Киева. Тоже получал облучение на слизистые головы и шеи, как и я. Для экономии ездил каждый день на процедуры, а потом уезжал домой. Экономия относительная, учитывая цену бензина, но может он на газу. Гастростому не ставил, питался детскими молочными смесями. Ну у него был большой запас жира, он мог и на смесях продержаться.
Девушка, видимо с раком молочной железы, голова в косынке (скорее всего облысела), трубка какая-то из области груди. Услышав в разговоре, что я люблю путешествовать, загорелась. Оказалось, что она тоже заядлая путешественница, делилась планами.
Женщина в возрасте из Мукачево. Видимо, начальница. Властным голосом ругалась по поводу еды, требовала всего и побольше.
Молодая девушка, снова с трубками, но еще и с половиной ампутированных до середины пальцев (диабет?), сама ничего не могла делать, с мамой.
Самое забавное в Триполье — это соседство памятника большевикам-комсомольцам, сброшенным с обрыва атаманом Зеленым, и памятника самому этому атаману —
Как-то перед поездкой в Триполье я в суете сборов забыл хорошо смазать шею, да еще и надел шерстяной свитер с высокой горловиной. Еще в Триполье, я почувствовал, что с кожей на шее нелады, растер, начало печь. Где-то с этого момента началась моя борьба за шею, начали раскрываться ранки. Мази и пантенол уже не спасали, начал мазать еще какими-то заживляющими мазями, раны обрабатывать зеленкой. Медсестры мне выдали матерчатый пластырь. Выходя гулять, заклеивал им шею, потом иногда приходилось его отдирать с сукровицей и кровью. Мой сосед, который шел с опережением меня на две недели из-за подобных проблем с шеей начал пропускать сеансы облучения и закончил курс всего на пару дней раньше меня. Я продержался, но последний сеанс мой врач-радиолог, посоветовавшись с профессором, отменила после взгляда на мою шею. Так у меня получилось 32 сеанса вместо 33-х.
Вот тут фото моей шеи, сделанные в разные периоды —
23.11.2016 01.12.2016 07.12.2016
08.12.2016 — 29 сеансов позади, впереди еще 3 —
Кстати, по фото видно, что я отпускал сначала усы и бородку, чтобы бритьем не раздражать кожу. А потом как-то, лежа на кровати, читая книгу и машинально пощипывая бородку, обнаружил на пальцах массово выпадающие волосы. Ну и сбрил все нафиг.
Забегая вперед, скажу, что уже после облучения усы и борода стали расти намного сильнее и гуще, чем до него, и я больше года ходил с усами и испанской бородкой, пока они мне не надоели. Даже фото на биометрическом паспорте для безвиза сделал с усами и бородкой.
А вот на голове сзади волосы над шеей повыпадали, отрасли не скоро, моя парикмахерша долго колдовала каждый раз, высоко выбривая мне затылок.
Но вот и настал конец моих мучениям. Это я тогда так думал, а все только начиналось. Но тогда я надеялся, что уже к Новому Году я буду в норме, как мне пообещали врачи. Ага, наивный. 14-го декабря я с утра приехала Надя и помогла мне загрузить все вещи в машину, приготовила в термосе еду и питье в дорогу. Потом я отправился делать последний 33-й сеанс облучения. Но узнал, что меня амнистировали и делать его не будут. Забрал маску, как договаривался заранее с сестрами, попрощался с ними.
На прощание слегка огорошил хирурга, который ставил мне гастростому, вопросом: «А можно ли с ней кататься на горных лыжах?». Снег-то уже выпал. Хирург ответил, что нельзя, надо ее сначала снять и потом недельку еще подождать. Забегая вперед скажу, что еще успел в том сезоне откатать пять дней на домашней харьковской горке, в концне января-феврале.
Попрощались с хозяевами, поехали. Остановились, еще не выехав из Плютов, Надя заранее приготовила мне болтушку, я попытался вставить тампоны, намоченные ей по сторонам языка. Тут же вырвал все, что съел утром. Поехали дальше. Где-то возле метро подсел приехавший на поезде сын, Надя вышла.
Половину дороги (250 км примерно) вел я, потом, после остановки на перекус, сын. Перекусывал я с помощью гастростомы прямо в машине. Хорошо, что приехал сын, так как под Харьковом и в Харькове выпал свежий снег, приехали мы затемно, и я уже подустал. Сын завез меня домой, помог разгрузить машину, уехал. У меня оставался час до концерта Dire Straits. Сказать, что я устал после пяти часов в машине — ничего не сказать, жутко резало горло. Но как я мог пропустить рок-концерт? В общем на концерт я попал, а потом еще прошелся по праздничной, предновогодней площади, фотографировал очень красивую расцвеченную елку.