После смерти родителей младшие братья нашей героини Светланы Изамбаевой оказались в реабилитационном центре. Попытки оформить опеку (проблема эта, кстати, актуальна и для усыновителей) над одним из ребят — девятилетним Сашей — закончились для женщины скандалом. Мальчика против его воли и без разрешения близких определили в чужую семью, а беременной Свете (на днях она во второй раз станет мамой) объяснили: “Вам нельзя воспитывать детей — у вас ВИЧ”. 
В этой истории больше других досталось маленькому Сашке. Его старшая сестра, Светлана, за семь лет жизни с диагнозом “ВИЧ” узнала о людях все — об их страхах, жестокости, подлости. Изамбаева привыкла к ударам. Ну а за что на хрупкого пацаненка обрушилось столько несчастий?
Сначала он видел, как от горя, водки и бессилия что-либо изменить сгорает мама, а старший брат Алексей не справляется с ролью родителя. Потом мальчика, словно арестанта, без долгих сборов и прощаний увезли в приют, а через пару недель без колебаний выдали незнакомой тете и выслали в соседний район Чувашии.
Сейчас ребенок учится быть своим среди чужих и чужим среди своих — пятый месяц ему запрещают встречаться с сестрой: “Нельзя. Заразит страшной болезнью”. Сашка прячет слезы — иначе отругают, не жалуется — будет еще хуже.
РАССКАЗ СВЕТЛАНЫ ИЗАМБАЕВОЙ:
— Я выросла в Чувашии, в маленьком поселке. Большая семья — пятеро детей. Помощи ждать неоткуда. Хочешь чего-то добиться — учись. Вот и училась — в институте на экономфаке. Мне даже на свидания некогда было бегать — влюбилась на каникулах, когда отдыхала на юге. А в марте 2003 года узнала от врачей: “Девушка, у вас ВИЧ”. Как в дурном сне. Мечты, планы — все рухнуло.
Одному богу известно, что мы перенесли — родители, братья и сестра Надя. Что-что, а плохие новости быстро распространяются — узнали сокурсники, земляки.
Я у себя в поселке подрабатывала парикмахером. Едва народ услышал о моем заболевании — начались звонки: “Ты не имеешь права стричь людей”.
Больно было. Тех, кто меня поддерживал, наказывали — одну подругу уволили с работы, вторую заставили сдавать анализы.
Сейчас мне 27 лет, и я знаю о СПИДе, пожалуй, больше, чем врачи. По социальной программе Евросоюза работаю в городах России с группами риска, ездила в женские колонии к ВИЧ-инфицированным, вместе с Алексеем Лысенковым вела на ТНТ передачу “СПИД. Скорая помощь”, организовала некоммерческий благотворительный фонд. Вышла замуж за парня с похожим диагнозом. Мы с Ильей неисправимые оптимисты, иначе не отважились бы создать семью. После того как переехала к нему в Казань, взвесив все “за” и “против”, решилась забеременеть.
В роддоме от меня шарахались как от прокаженной. Да и ладно. Главное — дочурка Ева-Мария абсолютно здорова. Сегодня ходит в детский сад (тоже не без проблем). На днях ждем с Ильей рождения второго малыша — сына.
К сожалению, я в последние два года не могла активно участвовать в судьбе младших братьев — утонула в заботах. О том, что маму ограничили в родительских правах, узнала с опозданием. Пятилетний Андрюша (у него ДЦП) попал в дом-интернат для инвалидов, а Саша — в реабилитационный центр города Чебоксары. Мы с сестрой Надей надеялись, что мама выкарабкается, — она серьезно лечилась. Но увы. В феврале ее похоронили, и я решила забрать Сашу к себе, а Андрея перевезти поближе к Казани, чтобы можно было почаще его навещать. Взять сразу двоих не могу — не потяну. Наде органы опеки сделать это не разрешили — из-за отсутствия постоянных доходов.
Меня они тоже слушать не стали: “У вас инфекционное заболевание”. Я тут же обратилась в суд, но органы попечительства, не дожидаясь постановления, отдали Сашу приемной родительнице — учительнице из села Игорвары Николаевой. У нее нет мужа, двое взрослых сыновей. Ее бытовые условия, зарплата не позволяли оформить опеку над тремя подростками. И тем не менее чиновники разрешили. Как? Не понимаю. Весь год Саша болел — в доме Николаевой холодно, сквозняки. Мальчиков обижают, используют как бесплатную трудовую силу. Сашка плачет, хочет быть со мной. Но на мои письма администрация Цивильского района Чувашии отвечает: “Несовершеннолетний Изамбаев уже проживает в приемной семье и не нуждается в дальнейшем жизнеустройстве”.
РАЗГОВОР С СОТРУДНИКОМ ОРГАНОВ ОПЕКИ ШЕМУРШИНСКОГО РАЙОНА ЧУВАШИИ
— Все, о чем поведала вам Света, — лишь часть правды, — говорит мне специалист учреждения Ирина Башуркина. — После смерти матери опеку над Сашей Изамбаевым взял его 22-летний брат Алексей. Мы год за ним наблюдали. С обязанностями родителя парень не справлялся. В итоге Саша оказался в детском реабилитационном центре. Там, в Чебоксарах, и решили его дальнейшую судьбу, нашли подростку приемную мать, отказав Светлане Изамбаевой в опекунских правах по медицинским показателям.
— Процитируйте документ об отказе дословно, — просим Ирину Спиридоновну.
— “Согласно постановлению правительства РФ №542 от 1 мая 1996 года, лицо, у которого имеется инфекционное заболевание, не может быть усыновителем до тех пор, пока его не снимут с диспансерного учета”. Справку о диагнозе Светланы Изамбаевой дало Министерство здравоохранения Чувашии.
— Неужели ваши чиновники не в курсе, что еще в 2005 году глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко назвал эту норму устаревшей и нарушающей как права ВИЧ-положительных людей, так и детей?
— Нас это не касается. Решение принимали в Чебоксарах. И вообще я слышала, что у Светланы Изамбаевой плохие условия проживания и нет средств на содержание мальчика.
— Проверили бы. Она неплохо зарабатывает, муж — дизайнер, пробует себя в бизнесе. Супруги имеют вполне приличную квартиру. И родители отличные.
— Пусть ими занимается республиканский Минздрав.
БЕСЕДА С ПРИЕМНОЙ МАТЕРЬЮ САШИ АЛЬБИНОЙ НИКОЛАЕВОЙ
— Альбина Павловна, почему вы не разрешаете Саше видеться с его старшей сестрой Светланой? — задаем вопрос приемной матери.
— Разрешаю, — возражает Николаева. — Я ругалась, когда он без спросу с нею встречался. Задержался, приехал позже, чем должен был. Потому и накричала.
— Света говорит, что вы Сашу обижаете, постоянно напоминаете, что он не имеет ни дома, ни семьи. Что ее диагнозом мальчика запугиваете. Так ли это?
— Вот когда он задержался, я на него наругалась: “Не задерживаю. Иди живи на улице”. А так у нас замечательные отношения. Это Света его подговаривает про меня всякое плохое сочинять, чтобы над ним опеку оформить. Он и старается. Если органы опеки позволят — отдам ей брата без разговоров.
ОТ АВТОРА:
— Думаю, историю Светланы и Саши Изамбаевых каждый из читателей воспримет по-своему. Одни поймут острое желание близких людей, уже хлебнувших в этой жизни горя, быть вместе. Поддержат женщину, которая, несмотря на страшный диагноз, стала замечательной матерью для своей дочери и хочет заменить родителей брату. Она трезво оценивает силы, не ищет никакой выгоды, знает, что не причинит ему вреда. Светланой движут любовь и страх за настоящее и будущее ребенка.
Наверняка найдутся среди вас и те, кто осудит Изамбаеву: дескать, оба опекуна с ВИЧ-статусом — это дикость. Никакие доводы врачей о том, что ВИЧ — контролируемое хроническое заболевание, не передающееся в бытовых условиях, и что нынешние методы лечения позволяют пациентам сохранять нормальный уровень иммунной защиты и предотвращают наступление стадии СПИДа на протяжении очень долгого времени, подобного мнения не изменят. В глазах чиновников, и не только их, Света — изгой.
“В марте 2003 года после фразы “У вас ВИЧ” я полгода лежала в кровати в ожидании смерти. Вы такой хотите меня видеть? А я жить хочу, хочу счастья для себя и всех своих близких. И Сашку обязательно заберу, Андрюшку подниму. И мне все равно, что вы об этом скажете”.
Руководитель межрегиональной правовой организации “Агора” Павел Чиков считает отказ в опекунстве на основании ВИЧ-позитивного статуса дискриминацией.
— Мы обжалуем решение. Шансы на победу у Изамбаевой велики, — убежден кандидат юридических наук. — Российскими законами прямо не запрещено оформлять опеку людям с ВИЧ. Чувашские чиновники опираются на постановление правительства РФ 1996 года, прекрасно понимая, что человек с ВИЧ-статусом никогда не снимется с диспансерного учета. Но ведь это не закон, а подзаконный акт, который не может устанавливать какие-либо ограничения прав и интересов граждан. Органы опеки, передавая мальчика приемной родительнице, не взяли письменные отказы от каждого члена его семьи, чем опять-таки нарушили существующий в стране порядок. В Семейном кодексе прописано, что приоритетом при оформлении опеки являются родственники и что нужно учитывать мнение ребенка. Саша хочет жить у сестры.
Министерство просвещения РФ завершило работу над законопроектом, ужесточающим требования к желающим усыновить или взять под опеку детей. В случае принятия закон вступит в силу 1 января 2021 года, наложит запрет на усыновление более одного ребенка в год и введет обязательное психологическое обследование всех совершеннолетних членов приемных семей. При этом по решению Конституционного суда будет снят жесткий запрет на усыновление детей ВИЧ-инфицированными, пишет «Коммерсант».
Корректировка законодательства по инициативе Минпросвещения началась в 2018 году после ряда громких скандалов. Одним из них стало изъятие 10 из 13 детей у супругов Дель из-за жалоб на побои. В рабочую группу вошли представители приемных семей, некоммерческих организаций, руководители и специалисты региональных органов опеки и попечительства.
Законопроект Минпросвещения запрещает приемным родителям усыновлять более одного ребенка в год, кроме случаев усыновления братьев и сестер. Такое ограничение, по мнению авторов документа, будет способствовать более успешной адаптации ребенка в семье и позволит снизить риски возврата детей в детдома.
В начальной версии документ ограничивал и число передаваемых на воспитание детей с учетом кровных до трех. Министр просвещения Ольга Васильева поддержала это предложение, но после критики со стороны приемных родителей и РПЦ переменила мнение, и в текущем варианте закона данный пункт отсутствует.
Законопроект также запрещает усыновителям по своему усмотрению менять место проживания. Смена места жительства подопечного, в частности, будет возможна только после «проведения органом опеки и попечительства проверки жилищно-бытовых условий по его новому месту жительства».
Кроме того, проект предполагает введение обязательного психологического обследования потенциальных опекунов, а также совершеннолетних дееспособных лиц, постоянно проживающих в семье. Пока процедура распространяется только на опекуна или усыновителя. В пресс-службе Министерства просвещения это нововведение объяснили необходимостью «понять мотивацию претендентов и обеспечить необходимую защиту ребенка».
По данным Следственного комитета России, на которые ссылались авторы законопроекта, в 2015 году было возбуждено 146 уголовных дел о преступлениях против жизни, здоровья и половой неприкосновенности детей под опекой, в 2016 году — 189 дел. Правила проведения социально-психологического обследования, оспаривания его результатов, а также требования к психологам, которые будут его проводить, будут установлены в подзаконных актах правительства РФ и Министерства просвещения.
При этом законопроект фактически снимает жесткий запрет на усыновление детей ВИЧ-инфицированными: при вынесении решения об усыновлении ребенка суды смогут отступить от положений Семейного кодекса, запрещающих усыновление лицам с определенным диагнозом, «если судом установлены обстоятельства, свидетельствующие, что усыновление отвечает интересам ребенка».
Основанием для внесения изменений стало постановление Конституционного суда (КС) от 20 июня 2018 года. Тогда семейная пара из Подмосковья оспорила пожизненное ограничение своего права воспитывать ребенка, которого сестра инфицированной женщины родила путем искусственной инсеминации от мужа заявительницы: суд признал такой запрет незаконным. Кроме того, в апреле 2017 года снять запрет на усыновление детей россиянами с ВИЧ предложил премьер-министр РФ Дмитрий Медведев.
Позволит ли новый закон оформить опеку над ребенком не только инфицированным родственникам, но и гражданам, зараженным ВИЧ, не имеющим родственных связей с усыновляемым ребенком, пока не ясно. Общественное обсуждение проекта закончится 12 января 2019 года.