Истории из больницы святителя Алексия
О том, зачем брать благословение на операцию или лечение, и о силе молитвы за врачуемых рассказывают главный врач, священник-врач и иеросхимонах-пациент больницы святителя Алексия.
Поскольку времени у тех, кто лежит в больнице, значительно больше, чем у тех, кто там трудится, соответственна и соразмерность рассказов.
Духовная реальность воздействует на реальность физическую
– Для верующего человека брать благословение на то или иное важное событие своей жизни – просто норма. Тем более естественно желание ощутить милость Божию именно тогда, когда нам особенно тяжело, предстоит какое-то серьезное лечение или операция.
Из своей практики хирурга-травматолога могу засвидетельствовать: иногда операция идет на одном дыхании, и сразу ловишь себя на мысли, что за этого человека, который сейчас лежит на операционном столе, наверно, крепко молятся. Так, помню, достаточно давно, еще на пятом году моей врачебной практики, я оперировал матушку отца Виктора Шиповальникова. То, что я тогда впервые увидел, было совершенно несопоставимо с тем, как все это бывает у людей этого возраста накануне операционного вмешательства, во время операции и после. Все происходило невероятно легко! Матушка Мария Борисовна и сама, конечно, человек удивительный, и на операцию ее благословили, и молились за нее… А порою при тех же и даже объективно более простых показателях все дается неимоверно сложно. Отрицать факт воздействия духовной реальности на происходящее на физическом уровне, разумеется, невозможно.
В трудных ситуациях мы вместе с сотрудниками больницы собираемся на соборную молитву нашему святому
Больница – дело богоугодное. Знаю об этом не только из святоотеческих писаний – как известно, первый в мире больничный комплекс устроил святитель Василий Великий, – но и непрестанно убеждаюсь в этом на опыте. Врачебное дело – сложное, нашему Небесному покровителю мы молимся постоянно. Владыка Пантелеимон, епископ Орехово-Зуевский, председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению, а также Комиссии по больничному служению при Епархиальном совете Москвы, два раза в месяц неопустительно служит у нас молебен святителю Алексию. Когда у нас бывают какие-то трудные ситуации, мы вместе с сотрудниками собираемся на соборную молитву нашему святому. В особо важные моменты ездим поклониться мощам святителя в Елоховский собор. Непрестанно по ходатайству святителя Алексия происходят просто чудеса.
Как нам дано соучаствовать в Страданиях Христовых
Если есть какие-то сомнения – советоваться у врачей можно как раз таки у разных. Это совсем не то, что порицаемая практика брать благословение то у одного, то у другого батюшки: не понравилось, как этот благословил, пойду к другому…
Надо обязательно и самому молиться, если есть на это внутренние силы, а Господь через людей или обстоятельства обязательно откроет Свою волю.
Благословение духовно опытного человека помогает лучше уяснить волю Божию о нас
Вы спрашиваете, зачем брать благословение на операцию или на лечение? Дело в том, что человек, верующий он или нет, живет, в общем-то, по страстям. А страсти затмевают правильное осознание воли Божией. Поэтому необходимо участие другого человека – духовно опытного или просто любящего близкого, – чтобы через его благословение лучше волю Божию для себя уяснить. Потому что, когда ты внезапно узнал о диагнозе, ты находишься в смятении чувств и тебе тяжело в чем-либо разобраться.
Благословение нужно еще и для того, чтобы отстраниться от своих нагнетаемых унынием ли, страхом или мнительностью помыслов. Человеку в любой критической ситуации необходимо выйти за рамки субъективного восприятия происходящего. Благословение мы испрашиваем даже необязательно у священника. Дети, например, благословляются у родителей. Можем попросить и у какого-то уважаемого нами духовного человека. Главное, чтобы он жил по совести, по вере, тогда у таких людей появляются рассудительность, бесстрастие. Через такого человека Бог может открыть Свою волю. Однако, как это показывает случай, описанный владыкой Тихоном, вопрос нашего восприятия сказанного все равно остается открытым.
Главное – наша подготовка к вечности
– Иногда, бывает, дают благословение не делать операцию. Это зависит и от того, кто дает благословение, и от того, кто его испрашивает.
Когда у нее обнаружили рак, батюшка благословил ее не делать операцию. Все вокруг были возмущены и сурово осуждали за это батюшку, но она и в этом послушалась духовника. Днем она, по его благословению, в точности так, как пишут в житиях святых, в которых это давно уже стало общим местом, творила добрые дела, читая Иисусову молитву, а ночами молилась по благословленному ей правилу, кажется, дивеевского образца, включающему несколько кафизм.
Она прожила так достаточно долгое время вопреки врачебным прогнозам. Много помогала Хевронскому подворью на Святой земле, подбирала и пересылала туда с помощью служб на территории Данилова монастыря иконы, утварь, сувениры для храма и для продажи. Потом, после объединения с Русской Православной Церковью Заграницей, посетивший обитель у Мамврийского дуба владыка Марк (Арндт), архиепископ Берлинский и Германский, сказал, что Зарубежная Церковь не смогла бы создать такое благолепие…
Она приняла постриг с именем Нектария в честь преподобного Нектария Оптинского, а потом ее постригли и в схиму с тем же именем, но уже в честь покровительствующего болеющим раком святителя Нектария Эгинского.
Однажды, когда болезнь уже сильно обострилась, она позвонила мне с просьбой приехать пособоровать ее. Я планировал поехать в ближайший четверг, но понял, что откладывать нельзя, и поехал на следующее утро – в понедельник.
Когда я приехал и увидел ее, я уже не знал, читать ли отходную или соборовать.
Начал соборование. Как только я завершил первое помазание, у нее дернулась сонная артерия, и она, как бы дождавшись этого помазания, мирно отошла.
Пришлось уже читать последование по исходе души из тела.
Сама мать Нектария была невероятно деликатным чутким человеком.
Обычно, когда ухаживают за больными, приходится терпеть взаимные досады: и тому, кто ухаживает за тяжело больным, приходится туго, да и больному надо потерпеть отрицательные стороны характера сиделки – кто без греха?
Но в случае монахини Нектарии было не так. Ее необыкновенная чуткость и ангельское терпение подсказывали ей такие слова и действия, которые никогда не вызывали неудовольствие или досаду у того, за кем она ухаживала. Ибо у нее не возникало помыслов о собственном удобстве и облегчении своего труда. Она была занята исключительно страданиями и неудобствами больного.
Он поселился высоко в горах, казалось, окончательно, безысходно и, как подобает пустыннику, до самой смерти. И спустился он с гор только по причине того, что его келейник, отправившись посетить в Москве своих родителей, попал в милицию за тунеядство. И чтобы вызволить своего помощника, отец Гавриил и предпринял это самоотверженное путешествие. Впрочем, худа без добра не бывает. Отец Владимир Шибаев воспользовался этим обстоятельством и благословил своих духовных чад почерпнуть духовной мудрости в общении с отцом Гавриилом. И все, кому посчастливилось с ним общаться, в один голос вспоминают о нем как о выдающемся духовном наставнике, от которого получили великую духовную пользу. Среди них был ныне Душанбинский епископ Питирим (Творогов). Можно познакомиться с его интересными воспоминаниями в интернете.
Осталась удивительная уникальная магнитофонная запись слова отца Гавриила о пустынножительстве.
Матушке Нектарии, в то время еще Надежде Максимовой, посчастливилось тогда больше всех. Ибо ей было даровано право пребывать при отце Гаврииле неотступно, сопровождая его во всех ближних и дальних поездках. Это было обусловлено тем, что он, как и многие настоящие монахи, страдал от недомоганий, вызванных достаточно суровой аскетикой. То есть уже тогда она проявила талант замечательного ухода за больными, нисколько им не досаждая, оставаясь полезной и незаметной. И отец Гавриил никогда не отпускал ее от себя.
Страдая от рака, сколько матушка Нектария потрудилась, ухаживая за другими тяжелыми больными!
Уже в период своего заболевания раком сколько она успела потрудиться, ухаживая за другими тяжелыми больными! От нее никогда не исходило ничего отрицательного, она так смогла за годы своей болезни смириться, что душа ее уже забыла траектории серьезного греха. Этот крест болезни для нее оказался воистину спасительным.
На приходе Покрова Пресвятой Богородицы в Акулово у нас также как-то заболела прихожанка Лидия: врачи диагностировали рак желудка. Но ее благословили вместо операции принять монашеский постриг и регулярно петь на клиросе. Вместе с мужем они приняли монашество, он стал монахом Петром, она – монахиней Февронией. Вскоре монах Петр принял священный сан и стал иеромонахом Петром.
А монахиня Феврония, бывшая Лидия, прожила еще очень много-много лет, претерпевая, однако, мучительные симптомы болезни, но не оставляя при этом клиросного послушания. Конечно же, дав такое благословение, за нее молились отцы Покровского храма в Акулово. Преставилась она, молитвенно укрепившись, очистившись терпением трудов и болезней и подготовившись таким образом к переходу в вечность, уже совсем старенькой только недавно.
Кому-то благословляется лечиться у врачей, кому-то – только у главного Врача
Благословения не делать операцию дают те священники, у кого очень сильная молитва. Вообще есть классическая позиция в древней книге святых Варсонофия и Иоанна пророка из обители святого Серида: одним они советовали лечиться у врачей, другим – только у главного Врача.
Мне самому в свое время операция спасла жизнь.
У меня был дивертикул пищевода, перекрывший доступ воды и еды в желудок. Кроме того, часть гниющей пищи, лишенной возможности попасть в желудок, вместо него попадала в трахею, и это вызвало пневмонию с плевритом.
Это невольное голодание, усугубленное к тому же невольной жаждой, продолжалось практически на протяжении всего Великого поста. Благодаря болезни пост получился настоящим. В результате я уподобился узникам Бухенвальда – одна кожа да кости.
Монастырь связался с академиком Черноусовым, Александр Федорович согласился оперировать меня бесплатно.
Надо сказать, что во время болезни я заблаговременно заручился благословением отца Валериана Кречетова о постриге в схиму. А момент такого пострига через матушку Нектарию подсказал мне отец Владимир Шибаев. По его мнению, постриг в схиму должен был произойти перед тем, как мне лечь на операцию.
Я послушался и подал прошение на имя наместника Донского монастыря архимандрита Агафодора (Маркевича). Вскоре был получен ответ владыки Арсения Истринского с положительной резолюцией Святейшего Патриарха Алексия II. Отец Агафодор с братией постриг меня келейно. При этом мне было возвращено данное при рождении и крещении имя Валентин. Но уже не в память малоазийского мученика-воина, а в честь российского новомученика Валентина Корниенко, пострадавшего как раз в день моего рождения (2 декабря по новому стилю) через два года после моего появления на свет. На этот же день приходилась память недавно к тому времени прославленного святителя Филарета (Дроздова).
На следующий день после пострига из горла вышел целый таз гноя
На следующий день после пострига из горла вышел целый таз гноя, который на протяжении долгого времени невозможно было отхаркивать, поскольку непроходимость пищевода не давала возможности отхаркивающим лекарствам достичь желудка.
После этого возникла боль в легких. Когда меня доставили в Институт хирургии, там-то и обнаружили у меня вдобавок к дивертикулу еще пневмонию с плевритом.
Вначале Александр Федорович бодрился и меня подбадривал, пытался меня подкармливать с помощью специального зонда. Но пневмония с плевритом, к которым добавился еще и перелом нескольких ребер, которыми я ударился в результате падения об угол табуретки, свел на нет все эти старания утучнить мою плоть. Она упорно этому сопротивлялась, и в крови начисто отсутствовали белки.
Глаза Александра Федоровича Черноусова становились все печальнее и в конце концов стали смотреть на меня точно так же, как глаза врачей, провожавших меня при выписке из больницы святителя Алексия.
Он поехал в Белград читать какую-то лекцию, и там во время лекции его осенило – он понял, что надо срочно лететь в Москву и оперировать отца Валентина на фоне полнейшего истощения. План такой операции уже возник у него в голове.
По прибытии в Москву он сразу взял у меня расписку о согласии на эту операцию. Она должна была производиться под общим наркозом, и Александр Федорович объяснил мне, что моя главная задача – как только я очнусь от наркоза, употребить все усилия на то, чтобы начать дышать.
Отец Валериан Кречетов, накануне операции приехав в больницу, исповедал меня и причастил. А в сам день операции, к удивлению отца Валериана, у него было тезоименитство, так что собравшийся в алтаре акуловского храма для того, чтобы служить Литургию, весь собор духовенства прямо во время операции еще и молился об ее успешном совершении.
Надо сказать, что и Александр Федорович, приезжая в больницу, всегда читает перед началом рабочего дня две кафизмы и не начинает ни одной операции, не помолившись. У него есть даже специальная молитва перед хирургическим действием, которую отец Валериан дал ему, когда он одно время пономарил в акуловском храме Покрова Богородицы. Возможно, это молитва, составленная святителем Лукой (Войно-Ясенецким) и распространявшаяся одним из его учеников, который за это подвергся репрессиям со стороны органов МГБ.
Во время длительных операций в критические моменты он читает молитву – и проясняется ум, появляются силы
Александр Федорович рассказывал мне, что, если операция длится уже часов пять и ты от чрезвычайного напряжения уже перестаешь соображать, тело больного вскрыто, а что делать дальше, совершенно непонятно, он снова читает эту молитву хирургического действия. В результате появляются новые силы, мозги удивительным образом проясняются, и вновь становится понятно, что надо делать дальше.
Итак, очнувшись от наркоза, я тут же вспомнил его наставление: сразу же начать дышать самому (до этого меня подключали к аппарату вентиляции легких). После некоторого усилия это мне удалось.