Михаил – молодой и симпатичный мужчина, живущий в мегаполисе. Сейчас у него хорошая работа, жена, машина, собака, вполне размеренная жизнь. Решиться на разговор ему было очень сложно – ведь вспоминать о прошлом, от которого он отказался, тяжело. Но все ужасы для Михаила позади. Однако осталась болезнь.
Глядя на него, не скажешь, что у него – ВИЧ. Да так ни о ком нельзя сказать, потому что ВИЧ – это не приговор, не клеймо, а хроническое заболевание, поддающееся терапии.
– Первый диагноз я получил после того, как впервые попробовал наркотики. Гепатит С. Я сидел. На барак у нас был один шприц, который передавался из рук в руки. Пока первые три года был в тюрьме, нет-нет да и употреблял. Тогда я еще не был наркоманом, угрозы никакой не чувствовал. Самая, кстати, распространенная ошибка – думать, что с тобой уж точно не произойдет того, что с другими.
Когда узнал про второй диагноз – ВИЧ, – не стал терапию проходить. Когда ты системно употребляешь, лечение принимать бессмысленно. И некогда.
Когда ты употребляешь, ты живешь в другом ритме, да тебе в принципе плевать – болеешь ты или нет. Ты и так можешь в любой момент умереть, все остальное в этом случае не принципиально. Если бы тебе давали дозу три раза в день, то тогда можно было бы таблетки от ВИЧ есть. Организм стресс не испытывал бы. А так – сегодня у тебя есть доза, завтра – нет, три дня тебя кумарит, нагрузки на организм миллионные.
Даже если ты и начал лечиться от ВИЧ, а все равно употребляешь наркотики, то это ненадолго. Ты то с бодуна, то проспал прием. Короче, схему лечения нарушить очень просто – при терапии надо таблетки разные в определенное время принимать. А если ты 2-3 раза пропустил, то лечение начинает работать против тебя, вирус становится резистентным. Тебе уже нужно новую схему назначать.
Быть наркоманом – тяжко, не знаю никого, кому бы это нравилось. Ты все время в клещах. Тебе все время плохо и тебе все время надо денег. ВИЧ на этом фоне – детский лепет. Тебе плевать, даже если у тебя ноги отвалятся или твой товарищ заразится.
Чтобы денег на дозу добыть, парни воруют, а девушки занимаются проституцией. Мне в день, помню, надо было 12500 рублей. Заработать – не вариант.
Если про девушек, то вот воспользовался, например, услугами проститутки, которая употребляет, военный. Хоп – он уже с диагнозом. До того момента, пока он кровь по какой-нибудь нужде не сдаст, он и не узнает об этом – ну будет у него насморк небольшой, а так ВИЧ себя не выдает ничем. Соответственно, военный этот поедет дальше и не зная, что у него диагноз, заразит еще кого-нибудь.
Наступило время, когда я понял – все, край. И пошел в реабилитационный центр, некоммерческую организацию. Когда год уже пробыл в ремиссии – сознательной, а не вынужденной, начал лечиться. Принял уже все решения – хватить употреблять и сидеть в тюрьме, пора менять жизнь. Это был 2013-й.
Сначала меня положили в больницу, потому что показатели были очень плохие. Хотя я не пил, не курил и не употреблял год. Но было всего 100 единиц иммунитета на миллилитр крови, а нагрузка вирусная – на миллион. Через год после начала лечения дали еще и терапию против гепатита.
Недавно сдавал анализы, у меня уже 600 единиц. Это почти норма, как у здорового человека – 600-1200. И вирусной нагрузки – ноль. Вируса в крови нет. При лечении он слабеет, засыпает в лимфе. Чтобы развиваться, ему надо к живой клетке присасываться и расти там, как в питомнике. А лечение это блокирует.
Обычные люди, нормальные, работающие, никогда свое лечение не афишируют. Если их спалили, они говорят, что витаминки пьют. В СПИД-центр когда за таблетками приходишь, ощущение, что попал в обычную кофейню, где обычные люди.
Если на работе узнают о моем диагнозе, уволят, скорее всего. Ну то есть найдут причину, по которой меня уволить. Но если у тебя ВИЧ, ты не становишься хуже или лучше, чем другие. Не становишься тупее или умнее, красивее или уродливее. На твоей жизнедеятельности это никак не отражается, если ты лечишься. Это отражается только на восприятии тебя людьми. Жаль, что у людей мало информации, все живут стереотипами.