Всем доброго вечера.
Поделитесь пожалуйста те, кто столкнулся с данным диагнозом — чего нам ждать? Прогнозы по мед.сайтам уже поизучала, хотелось бы жизненных примеров.
У моего папы предположительно такой диагноз. Пока под вопросом — но с очень большим %. Заключение после МРТ всего тела — образование в предстательной железе и мтс в брюшные лимфоузлы и узлы в правой ноге. Из-за ноги папа и пошёл обследоваться. Она отекла и стала болеть. Так же опухоль видимо что-то сдавливает, потому происходит плохой отток мочи. Все остальные органы чистые. Лёгкие-почки-печень-желудок-кости-голова и прочее — везде всё чисто. Полагаю — что если это таки онко — то 3 степень, да? При 3-ей степени какая выживаемость? Очень сложно сейчас трезво размышлять, кошки скребутся на душе.
Ещё и очереди в онкологический центр. К одному из лучших онкологов-урологов попадаем аж в середине февраля даже за плату. А к рядовому хоть завтра. Знакомая порекомендовала лучше подождать 2 недели и наблюдаться у действительно лучшего по стране.
Диагноз
Каждый год УЗИ простаты делал. Врачи даже намёка на аденому не находили. Пару лет назад МРТ прошёл. Тогда, как мне объяснили, разглядели в железе маленькую гиперплазийку, но такую маленькую, что и волноваться о ней не рекомендовали.
Потом решил ежегодно отслеживать ситуацию с онкомаркерами. Пару раз проносило: все показатели укладывались в допустимые пределы. И тут в конце июня получаю на руки результаты анализов, смотрю, а PSA у меня (это маркер на рак предстательной железы), при норме от нуля до четырёх, на семёрку выскочил!
27 июня 2012. Среда. Я не стал откладывать дело в долгий ящик и сразу пошёл на приём к урологу, благо в платной поликлинике и врач на месте, и очереди никакой.
29 июня 2012. Пятница. Карен Владимирович разложил перед собой полученные из лаборатории результаты и заключение УЗИ. Начал он с краткого пояснения.
– Значит, так. Если соотношение общего и свободного PSA меньше пятнадцати процентов, это нехорошо. Это свидетельствует о высокой вероятности наличия злокачественного новообразования предстательной железы. У вас данный показатель составляет шесть и пять десятых. В сочетании с данными УЗИ мы имеем неблагоприятный прогноз по раку простаты.
Я не знаю, как это выглядело со стороны, но мне представляется, что в целом я держался неплохо. Я, кажется, даже попытался шутить, задав самый глупый в такой ситуации вопрос:
– А хорошие новости у нас есть?
– Хорошие новости есть. Целых три. Первая: судя по всему, процесс удалось отловить на достаточно ранней стадии. Вторая: это лечится. Третья: у вас есть выбор, где можно прооперироваться. Хотите в нашем центре, хотите в Москве, хотите за границей. С простатой сейчас едут в Германию, в Израиль, в Австрию. Правда, австрияков наши люди уже успели испортить – те начали цены задирать… В любом случае не следует впадать в панику. Надо сделать биопсию, и только по её результатам можно будет ставить окончательный диагноз.
6 августа 2012. Понедельник. За результатами биопсии мы поехали вместе с моей женой Люсей. На площадке, как обычно, топталось несколько человек. Нам повезло. Доктор появился через несколько минут, и никто, кроме нас, на него не претендовал.
– Ничем хорошим Вас не обрадую. Аденокарцинома подтвердилась. Нашли в трёх пробах из двенадцати. Шестого сентября будем оперировать. Госпитализация – пятого.
– А операция полостная? – уточнил я.
– Других мы здесь не делаем, – успокоил нас Борис Михайлович. – Хотя в вашей ситуации можно было бы обойтись и лапароскопией.
Полостная операция нас категорически не устраивала.
С рвением начинающего старателя Люда засела за Интернет, чтобы намыть там золотой песок необходимой информации, углубилась в изучение предложений по оказанию медицинских услуг соответствующего профиля. Наибольший интерес (читай – доверие) супруга проявила к одной германо-российской медицинской компании.
– Это общие слова, реклама. Что они конкретно предлагают?
Переговоры и оформление
С означенной медкомпанией можно было связаться как напрямую, позвонив в Германию, так и через их отделение в Москве.
В Москве на мой вызов откликнулась женщина. Она представилась Светланой Валентиновной и была вежливо-предупредительной. Выслушав мой короткий рассказ: кто таков, откуда, возраст, диагноз, подтверждённый результатами биопсии, Светлана Валентиновна обнадёжила своим ответом:
– Я думаю, мы сможем вам помочь. Присылайте нам результаты ваших исследований, PSA, УЗИ, биопсии, заключения специалистов.
10 августа 2012. Пятница. Через три дня мне позвонили из Москвы и попросили заглянуть в мою электронную почту. Заглянул. Нашёл там депешу. Это было медицинское предложение от компании.
Основные моменты занявшего целую страницу текста сводились к следующему. Лечение предлагалось в Центре предстательной железы в клинике Дортмунда. Оперировать будет профессор Трусс, один из лучших уроонкологов Европы.
Начало программы обследований – двенадцатое сентября.
Евгений помог нам с оформлением в отель, передал телефон с местной симкой и отбыл, пообещав заехать за нами завтра в одиннадцать.
Кабинет профессора Трусса расположен на третьем этаже. Поднимаемся туда на лифте.
Профессор встал из-за стола и поздоровался с нами. Он был в белом халате, одетом на светлую рубашку, воротник которой стягивал красивый полосатый галстук. Мы подсели к столу.
– Мы ознакомились с результатами Вашего обследования в России и, к сожалению, вынуждены подтвердить поставленный там диагноз. Наша клиника специализируется на такого рода проблемах. Завтра мы можем Вас госпитализировать, провести дополнительное обследование и необходимую подготовку. Операция будет назначена на послезавтра.
– А операция лапароскопическая? – на всякий случай уточнил я.
– У нас в клинике большинство операций по удалению простаты проводятся методами минимально-инвазивной хирургии. Полостные операции у нас большая редкость. Они здесь скорее исключение, чем правило.
Евгений уверенно ведёт нас по коридору отделения. Люди в белых халатах, попадающиеся нам навстречу, здороваются, кто-то при виде моего багажа на колёсиках ободряюще улыбается.
– Вот здесь пока и располагайтесь, – объявил наш гид-переводчик. – Чай, кофе хотите?
Осмотр имел место в процедурном кабинете. Он не занял много времени, а в теоретической части беседы молодой уролог в основном повторил сказанное накануне профессором Труссом и задал примерно те же вопросы. Сегодня в течение дня мне предлагалось провести ряд исследований и подготовительных мероприятий, операция – утром.
Кстати, означенная кровать имела колёса. И, как я скоро убедился, она же служила каталкой, что лишало местный медперсонал возможности принимать участие в такой обычной для их российских коллег послеоперационной забаве, как перетягивание больного с каталки на кровать.
В стационарном положении кровать подключалась к электрической сети, а сложная гидравлическая система позволяла пациенту регулировать своё положение. Для этого на одной из ручек-ограничителей располагался специальный пульт. Хочешь сделать кровать выше или ниже над уровнем пола? Жми кнопку. Нажмёшь другую – часть кровати у изголовья поднимется под нужным углом, и ты уже сидишь: ешь, читай, смотри телевизор. Третья кнопка позволяет собрать матрас этакой гармошкой, делая твоё лежбище похожим на стоматологическое кресло.
Около четырёх часов дня нас посетил доктор Прокофьев. Я поднялся с кровати навстречу вошедшему. Молодой человек лет тридцати-тридцати пяти, русоволосый, в очках.
– Меня зовут Денис Анатольевич, – поздоровавшись, представился он.
– Ильин, из Краснодара, – отрекомендовался я.
– Завтра с профессором Труссом мы будем вас оперировать. Мы посмотрели результаты биопсии, которые вы привезли с собой. Ситуация сложнее, чем представлялось вашим специалистам, делавшим заключение. Мы обнаружили клетки аденокарценомы не в трёх, как отмечено у них, а в восьми пробах из двенадцати. И Глисон: в среднем семь, в одной пробе восемь. Поэтому убирать будем не только саму железу, но и часть прилегающих тканей, включая близлежащие лимфатические узлы.
– Gutenmorgen! – приветствовал я давешнего анестезиолога и его ассистенток.
– Morgen! – нестройным эхом отозвались они, будучи занятыми подготовкой к погружению пациента, то есть меня, в спасительный сон.
Реанимация
– Доброе утро! Просыпаемся! – это мне.
Доктор Прокофьев помахал рукой, словно пытался разогнать мутную пелену у меня перед глазами.
– Операция прошла успешно. Опухоль удалена. Всё нормально.
Утро второго дня
14 сентября 2012. Пятница. В реанимационном боксе было три или четыре чудо-кровати. Занимавшие их пациенты были подключены к аппаратам, в которых я ничего не понимаю, поэтому об их назначении можно было только догадываться. По небольшим мониторам, прямо как в кино, бежали разноцветные линии, отражавшие наше состояние.
В начале четвёртого наша палата заполнилась людьми в белых халатах. Накануне выходных руководство отделения проводило обход. Были профессор Трусс, доктор Прокофьев, давешний молодой худощавый уролог, что проводил первичный осмотр в день госпитализации, и ещё пара человек, включая дежурную сестру.
Когда я узнал, что при мытье полов в отделении для каждой палаты используется своя отдельная тряпка, которая после уборки помещения сдаётся в стирку, мне показалось, я только что отложил в сторону один из советских научно-популярных журналов.
18 сентября 2012. Вторник. Нет, ребята, всё-таки сидя есть вкуснее! К такому глубокомысленному заключению я пришёл во время завтрака. Сегодня я первый раз ел сидя.
В палате появился доктор Прокофьева.
– У вас всё нормально! Опухоль удалили полностью. Она не вышла за пределы капсулы. Вы теперь здоровый человек! Поздравляю.
Я обалдел и пытался найти что сказать. Наверное, это был вызванный острым ощущением счастья ступор.
В палате полным ходом идёт битва за чистоту. Наблюдаю. Пришла Люда, и мы пошли гулять. Сегодня я расширю пространство до пределов окружающего клинику парка!
23 сентября 2012. Воскресенье. Кажется, по воскресеньям в Дортмунде колокола звонят особенно красиво. Радующий душу перезвон льётся через открытое окно больничной палаты. Кажется, что звоны доносятся из разных концов города.
25 сентября 2012. Вторник.
Во время утреннего обхода, в отсутствие профессора, я доложил доктору Прокофьеву, что чувствую я себя вполне хорошо. Денис Анатольевич сказал, что за меня рад и что теперь я могу отдыхать и собираться.
В конце рабочего дня зашёл даже профессор Трусс, чем весьма удивил и порадовал. Пожелал скорейшего восстановления и хорошей дороги домой.