Деление на стадии — выражение, используемое для описания различных исследований, обычно производимых после того, как поставлен диагноз далеко развившегося рака, чтобы определить, локализована ли еще болезнь или уже распространилась на другие области тела. Например, операция по извлечению нескольких подмышечных лимфоузлов производится для определения стадии рака.
Когда речь идет о раке молочной железы, деление на стадии производится для определения стадии рака. Основная цель врача в этой ситуации состоит в том, чтобы удалить рак пока он еще остается в пределах груди (если в другой груди обнаруживается еще одна опухоль, это обычно «новый первичный рак», а не метастаз первого). Если уже известно, что рак присутствует в других частях тела, удаление молочной железы имеет разве что ограниченное значение, если только она не болезненна, инфицирована или изъязвлена. Необходимость установления стадии, если выявлен запущенный рак — еще одна причина для отделения диагноза от лечения: чтобы не оперировать больше, чем необходимо.
Индикаторы прогноза или «маркеры» риска рецидива
В большинстве случаев подозрительные симптомы вызваны доброкачественными образованиями. Но одна- две из каждых десяти биопсий влечет диагноз рака. После этого от образца потребуется информация для принятия решения о немедленном первичномлечении или, если необходимо, последующем вспомогательномлечении, дополняющем главное, — об операции. Информация поступает от «маркеров», или прогностических индикаторов риска возврата первичного рака, который был удален. Следует знать о «маркерах» до диагностической биопсии, даже если она покажет, что уплотнение является раковой опухолью.
Анализ на рецептор гормона
Один из важнейших лабораторных анализов — это анализ на рецептор эстрогена (РЭ). Определение числа рецепторов женского гормона эстрогена в клетках опухоли — это косвенный способ определения, зависит ли раковая опухоль от этого гормона при своем росте. При этом обычно определяется и другой показатель — рецептор прогестерона (РП).
Если большинство клеток содержит много рецепторов, опухоль называется РЭ-богатой, или РЭ-позитивной. Опухоль, клетки которой содержат мало рецепторов — РЭ-бедна, или РЭ-негативна. Все раковые опухоли молочной железы содержат некоторое число клеток с рецепторами эстрогена, и вопрос состоит в том, как много рецепторов эстрогена содержится в заданном объеме клеточного материала. Если присутствуют также рецепторы прогестерона, их количество важно для предсказания реакции организма на гормональную терапию.
Другие маркеры риска рецидива
Определения рецепторов эстрогена и прогестерона стали рядовыми анализами. Один из них, доля S-фазы, может принести пользу в предсказании агрессивности рака. Этот показатель в буквальном смысле означает долю клеток, которые находятся в «синтетической» стадии процесса деления на дочерние клетки. Высокая доля S-фазы указывает, что клетки активно делятся, опухоль быстро растет.
Другой показатель — плоидия, которая описывает, насколько раковыми являются клетки опухоли по сравнению со здоровыми клетками молочной железы. Изучая это, специалисты могут оценить, насколько раковые клетки отклонились от нормальных клеток молочной железы и, соответственно, насколько агрессивной может быть опухоль.
Доля S-фазы и плоидия, наряду с состоянием подмышечных узлов, размером опухоли, гистологическим типом, содержанием рецепторов эстрогена и прогестерона, могут вносить свой вклад в картину маркеров, которая помогает онкологам рекомендовать при необходимости вспомогательную терапию или другое лечение после первичной операции.
Амплификация онкогена, определение наличия онкогена HER-2 — это пример другого исследования, проводимого для определения числа экземпляров определенного аномального гена в клетке опухоли. Этот метод активно используется, данные, накопленные о нем и о других новых маркерах, достаточно убедительны для того, чтобы рекомендовать эти анализы как стандартные.
Варианты лечения рака молочной железы
Если поставлен диагноз рака молочной железы, в первую очередь лечению должна подвергаться грудь, где обнаружена опухоль. Следующая задача — определить, надо ли и, если надо, как лечить весь организм в целом, если есть сильное подозрение, что рак мог распространиться за пределы молочной железы.
Операция, независимо от того, следует ли за ней радиотерапия, является первичным местным лечением. Мероприятия вспомогательной терапии проводятся в дополнение к первичной терапии, чтобы уничтожить раковые клетки, оставшиеся в молочной железе или в отдаленных областях тела женщины. Такова цель химиотерапии и гормональной терапии.
Принятие решений начинается с того, может ли грудь быть сохранена или же безопаснее удалить всю ткань молочной железы путем мастэктомии. Затем, если ее решено сохранить, делать ли в дальнейшем облучение. Следующая проблема: нужна ли вспомогательная терапия и какая будет наиболее эффективна. Рекомендации, даваемые хирургом, базируются на том, что дали многие годы исследований вариантов лечения, применявшихся тысячами врачей в тщательно контролируемых клинических испытаниях.
Первичное лечение
Первичное лечение будет заключаться либо в том или ином варианте мастэктомии (удаления молочной железы), либо в частичной операции по удалению только опухоли (иссечение уплотнения). После иссечения уплотнения обычно применяется облучение сохраненной груди высокой дозой ионизирующего излучения.
Раковые клетки могут развиться либо из клеток, выстилающих протоки (рак протока) или в дольках (рак долек).
Рак протоков
Карцинома протока in situ (DCIS). Эти раковые клетки развиваются из ткани протоков и остаются в протоках. Этот тип рака, ранее считавшийся редким, по современным оценкам составляет от 15 до 25% всех вновь диагностируемых случаев рака молочной железы. Если рак обнаружен на этой стадии, шансы на излечение очень высоки.
Рак долек
Карцинома долек in situ. По существующим оценкам только у 30-50% женщин с этим типом рака в течение ближайших 10 лет развивается истинный инвазивный рак молочной железы.
Инвазивный рак долек молочный железы
Этот рак способен метастазировать и распространяться по всему телу. Лечение такое же, как при инвазивном раке протока.
Сорокапроцентная частота рецидива местного рака свидетельствует в пользу утверждения о том, что рак молочной железы — мультицентричное заболевание. Другими словами, женщины, у которых возникла в груди одна опухоль, с высокой вероятностью имеют и другие очаги рака. Когда проводится сохраняющая грудь операция, вероятность рецидива является поводом для немедленного завершающего лечения радиацией, чтобы искоренить остающиеся в груди очаги рака.
Варианты вспомогательной терапии:
Химиотерапия использует цитотоксичные (убивающие клетки) препараты, обычно в определённых сочетаниях.
Гормональная терапия может помочь женщинам, у которых рост раковой опухоли зависит от концентрации эстрогенов.
Восстановление груди после мастэктомии
Пластическая операция, создающая искусственную выпуклость груди в случае, если настоящая грудь удалена после хирургического лечения рака, называется «восстановительной маммопластикой». Также разработаны специальные импланты, которые привели к тому, что искусственная грудь стала ближе к настоящей по форме и упругости.
Сегодня у меня в гостях женщина, пережившая диагноз рак молочной железы. Она попросила не называть свое имя. Вот какую историю рассказала она.
Мне 44 года. Работаю я заведующей в детском саду с 2008 года. Ранее работала в Управлении по образованию и науке. Начала свою профессиональную деятельность с 18 лет с должности воспитателя в детском саду.
Диагноз рак был поставлен в октябре 2010 года. РМЖ. Болезнь пришла неожиданно и, как многие, я не поверила.
С 18 лет я наблюдалась у онкологов в местном диспансере. Обнаружили уплотнения в груди при прохождении медкомиссии для поступления на работу. В течении многих лет я пила препараты, назначенные врачами.
После рождения дочери в 24 года всегда беспокоила левая грудь. Наполнялась молоком, чувствовала тяжесть, были уплотнения. Очень сожалею, что тогда вовремя не сцеживала, было много хлопот с маленьким ребенком. Дочь была беспокойной, плохо спала, вернее до полугода спала по 15 минут. В то время автом. стиральных машин и памперсов не было. Муж на работе до позднего вечера, мама по-возможноти приезжала на помощь.
В декабре 2008 года я почувствовала боль в левой груди. Обратилась к маммологу. Было рекомендована операция по удалению узловой мастопатии. Но тогда я только приступила к новой должности. Чувствовала большую ответственность. Было интересно. Не просто с новым женским коллективом.
Что подумают обо мне, если уйду на больничный лист?
Я нашла нового маммолога, который являлся ярым противником оперативного лечения, хотя он доктор наук. Он регулярно брал пункцию, раз в полгода, и все вроде нормально. Как он меня успокаивал, ведь не всегда фиброаденома может превратиться в рак.
Но в 2010 году что-то меня насторожило. У меня мама погибла от рака в 2001 году в 53 года. Очаг так и не был найден. МТС в спинной мозг. Тоже отдельная история. Долго лечили остеохондроз, пока любимый человек не смог встать на ноги. Была прикована к постели полгода. Мучительно умирала. Прошло достаточно времени, но писать без слез не могу. ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО. Иногда думаю, может все-таки просмотрели опухоль в груди?? И это у меня наследственный рак??
Мама тоже всегда наблюдалась, делала УЗИ регулярно малого таза (ранний климакс, частые кровотечения) и т. д. Бабушка по материнской линии тоже погибла от рака матки в 76 лет. Мучительная смерть. Поэтому мама и обращала особое внимания на органы малого таза.
Перед поездкой в отпуск в сентябре 2010 года в Италию я пошла вновь в свой онкодиспансер, решила поменять своего доктора-альтернативщика. Сделала УЗИ, маммографию, пункцию из узлов взяли на цитологический анализ, сдала кровь на онкомаркеры- ничего не показало на ЗЛО. Поехала спокойно отдыхать, записавшись на операцию по приезду. Спасибо доктору Васильевой, которая настояла на операции. Убедила меня. Слава Богу я её услышала. Как -то ей не понравился мой сосок на левой груди. Он был втянут немного.
8 октября на операционном столе экспресс метод показал рак!! Я очень тяжело выходила из состояния наркоза. Рядом была родная сестра. Я настояла позвать врача и объяснить, почему мне так плохо. Оперировал меня зав. отделением по договоренности. Он и объявил мне диагноз. Я не поверила. Отправила в Москву в РОНЦ на Каширку на пересмотр свои стекла. Да и он сам мне посоветовал. Долгие дни ожидания. Спасибо моей подруге в Москве. Мне она много помогает до настоящего времени. Настоящий друг. С ней мы учились в пед. училище. ВУЗ она закончила в Москве, там и осталась.
При подтверждении диагноза я перестала кушать, меня тошнило, я не находила себе места. Никто меня не мог успокоить. Было полное отчаяние. Психолог в онкодиспансере тоже не смогла мне помочь, чувствовалось у молодого доктора куча своих проблем, вообщем практически мы поменялись ролями. Я ее переговорила. На все ее доводы у меня были ответы.
Только родная тетя, у нее нет своих детей, нашла ко мне ключ. Специально готовила для меня, приезжала кормила, гуляла со мной. Низкий ей поклон. Она мне раскрыла тайну, что у её двоюродной сестры (проживает в Баку) тоже рак груди. И она живет многие годы. Для меня было неожиданное удивление. Я немного успокоилась. Стала готовиться на вторую операцию. Долго решала, что делать: секторалку или мастэктомию. Грудь маленькая. Когда врач сказал, ладно, если вновь обнаружиться на следующий год удалим. Ну нет, подумала, я. И решила удалить полностью.
Очень сожалею, что тогда муж не дал возможности уехать в Израиль. Сделала бы одномоментную пластику. Сейчас это очень тяжело. Придется в два этапа.
Имунногистохимию делала в Москве. РМЖ Т2N0M0, гормонозависимый.
Еще раз спасибо за создание группы. В то время это была серьезная информационная и эмоциональная поддержка. Я понимала, что не одна с такой бедой. Город маленький, не хочется, чтобы многие узнали. Проще рассказать человеку, который тебя не знает.
Я быстро вышла на работу. Это тоже меня отвлекает от всех болезней.
Очень сожалею, что не прооперировалась, тогда в 2008 году, может и смогла бы избежать беду.
До болезни я всегда хотела быть везде первой, лучше всех. Переживала остро все проблемы дет. сада, работала до 22 ч, не жалела себя и требовала такого отношения к работе всех сотрудников.
Конечно, были конфликты, было много неприятностей, борьбы, я судилась с поварами, требуя, безукоризненной дисциплины (отсутствие воровства).
После болезни я многое поняла. Быть первой не обязательно. Никто и не вспомнит тебя, если вдруг тебя не станет. Незаменимых нет. Теперь я спокойно, во всяком случае стараюсь, относиться к работе. Жалею себя. Вот и сейчас нахожусь на больничном листе. ОРВИ. Правда тяжело протекало. Высокая интоксикация организма.
Стараюсь меньше спорить и ругаться со своим мужем, да и со всеми. Решаю все мирным путем. Стала немного хитрее. Наверное заставила жизнь.
Стала активно посещать бассейн. Для руки нам необходимо. Йогу, правда, полгода уже пропустила. Ругаю себя. Надо исправляться. Делаю аппаратный лимфодренаж. Спасибо, Вам, увидела на фото.
Меньше стала уделять чистоте и уборке дома. Ранее изматывала себя ген. уборками. Придерживаюсь здорового питания. Не скуплюсь на фрукты. Вообщем стала больше себя любить и ценить каждую минуту.
Хочу всем пожелать участникам блока никогда не отчаиваться и любить себя.
Доброго Вам и Вашей семье здоровья на долгие годы.
Психолог – как спасительный мостик
Поэтому нужен профессионал, который поможет справиться с тревогой и неопределенностью, поселившимися в душе, найдет ключ к сердцу пациентки и скажет правильные слова, которые встряхнут, дадут надежду и заставят действовать – бороться за жизнь. Узнав о диагнозе, не стоит терять драгоценное время на пустые вопросы, жалобы и стенания, надо отбросить ложный стыд и стеснение, параллельно с основным лечением, смело обращаться за помощью к психологу, психотерапевту или психиатру.
Психологическое раздвоение
В последние десятилетия медицина существенно продвинулась в лечении онкозаболеваний вообще и рака молочной железы в частности. И благодаря применению органосохраняющих методов лечения и реконструкции груди, женщины не чувствуют себя какими-то неполноценными. Но, к сожалению, осознание диагноза и само лечение рака груди сопровождается страданиями – физическими и душевными.
Никаких драм и сдерживания эмоций
В этот сложный период формируется дальнейший образ жизни женщины в семье и обществе, поэтому основная задача врачей, психологов, родственников, друзей, коллег – помочь ей справиться со всеми навалившимися трудностями. По мнению онкологов, микроклимат в семье во многом зависит от самой женщины и ее отношения к болезни: чем меньше она будет драматизировать ситуацию (хотя этого будет очень хотеться – давить на жалость и пенять на судьбу), тем больше у нее шансов получить поддержку семьи. Но не стоит впадать в другую крайность и хранить молчание (как самой женщине, так и членам семьи): обсуждение проблем вслух обычно помогает снять стресс и снизить напряжение. Как до операции, так и после всем важно сохранять положительный настрой (это один из важнейших факторов в борьбе с раком), но в то же время, не уклоняться сознательно от негативных (страха, грусти, гнева), чтобы близкие люди не боялись обсуждать свои ощущения и переживания. Искусственное сдерживание естественных эмоций лишь увеличит стресс для больной женщины и создаст лишние проблемы. Как известно, хронический стресс подавляет функции иммунной системы даже у здорового человека, что уж говорить о больном…
Жизнь после мастэктомии
Первое, что необходимо будет сделать (как бы тяжело это не было физически и морально) после операции – проанализировать свою жизнь до болезни, постараться выявить факторы, которые могли способствовать развитию рака груди и устранить их, по возможности. Среди факторов риска есть те, повлиять на которые вполне в наших силах – курение, аборты, ожирение, стрессы, переутомление, недосыпы и хроническая усталость. После этого каждый день, медленно, но неуклонно, возвращаться к нормальной жизни и сделать следующее:
Последнее может вернуть к активной жизни быстрее, чем кажется. Исследования, проведенные в США, Европе и России, показали, что пациенты с онкозаболеваниями, которые после выписки из клиники начинают посещать группы поддержки, проходят курс психотерапии с беседами и визуальными упражнениями или психологических консультаций, способны существенно улучшить качество жизни при болезни и меньше подвержены ее рецидивам, а значит, дольше живут.
В октябре 2013 года я неожиданно нащупала у себя в груди довольно большое уплотнение, которое появилось как будто мгновенно. Оно меня не беспокоило, не болело, но я всё равно пошла к врачу. В платной клинике, где я наблюдалась, меня осмотрела маммолог-онколог — повода не доверять ей не было. Мне сделали УЗИ, и врач сказала, что это фиброаденома. Я попросила сделать пункцию, но доктор отказала: мол, ничего страшного нет и я могу спать спокойно до следующего визита. Я всегда доверяла специалистам, мне и в голову не приходило сходить куда-то ещё, усомниться, перепроверить. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что очень халатно отнеслась к своему здоровью и к самой себе. Я не думала о плохом: раз врач так сказала, значит, всё хорошо.
На следующий осмотр я должна была прийти через три месяца. Я продолжала жить в прежнем режиме, абсолютно не сомневаясь в том, что здорова. Мы с семьёй поехали на море — это был долгожданный отдых в замечательном месте. Именно там я почувствовала боли в области груди — резкие, простреливающие — меня это сильно насторожило и напугало. С того момента эти ощущения стали регулярными. Вернувшись в Москву, я снова обратилась к врачу, но уже в специализированный маммологический центр.
Мой диагноз — рак молочной железы Т4N0M0: у меня была опухоль довольно внушительного размера, но лимфоузлы не были задеты, и метастазы тоже не обнаружили. Тип рака — HER2(+++), 3B стадия. Химиотерапию я проходила в Российском онкологическом научном центре имени Н. Н. Блохина; я попала в КИ — клинические исследования, где проверяли эффективность нового препарата по сравнению с другим существующим на рынке. Лечение шло по плану, который наметила мой химиотерапевт. Мне провели восемь курсов химиотерапии: каждый 21 день мне вводили через капельницу препараты, воздействующие на опухолевые клетки. После всех курсов опухоль существенно уменьшилась.
Потом последовала радикальная кожесохранная мастэктомия с одномоментной реконструкцией тканевым экспандером (временным силиконовым имплантом, объём которого может увеличиваться за счёт заполнения его специальным раствором; позднее его заменяют на пожизненный имплант) — мне удалили левую молочную железу и 13 лимфоузлов. Далее была лучевая терапия (воздействие на опухолевые клетки ионизирующим излучением), и через полгода после мастэктомии мне сделали восстановительную пластику груди. Год после химиотерапии я получала таргетный препарат, который блокирует рост и распространение злокачественных клеток, а также применяется в профилактических целях для предупреждения рецидива.
Сложно было всё — но если физическую боль можно было перетерпеть, то со своим психологическим состоянием приходилось серьёзно работать. Я себя уговаривала, иногда жалела, плакала — делала всё, чтобы моё подавленное состояние не переходило на других. Моя болезнь практически не отражалась на моих родных и близких. Я продолжала жить, как и прежде, усиленно занималась с ребёнком, готовила его к школе. Всегда улыбалась, всегда была позитивна, порой сама утешала родных, ведь им тоже было несладко. Боль от лечения невозможно передать словами — это было очень страшно, очень тяжело, порой мне казалось, что я нахожусь на пределе своих возможностей. Я не знаю, что было тяжелее, — химиотерапия или лучевая терапия: и то и другое я переносила крайне плохо.
Легче всего мне дались две операции — на фоне химиотерапии и лучевой терапии боль от них казалась мне укусами комара. Я очень просила убрать обе груди — я желала избавиться от них, чтобы не осталось ни следа от рака. Я очень благодарна своему хирургу: он не хотел ничего слышать о полном удалении, сказал, что я молодая и что мне ещё жить дальше. Евгений Алексеевич пообещал, что сделает всё как надо, и попросил меня ни о чём не переживать — больше вопросов я не задавала. Сейчас у меня замечательная грудь, очень красивая, очень мне идёт — тем более что бонусом ко всему стало увеличение груди, о котором я сама попросила врача. Моё восприятие себя очень изменилось: я перестала видеть в себе одни недостатки, научилась воспринимать себя адекватно, не обижаться на себя, не ждать, а делать всё сейчас — ведь завтра наступит новый день и придут новые желания. Я полюбила себя — может, не до конца, но я полюбила свое тело, свою новую грудь, шрамы. Мне всё сейчас в себе нравится, несмотря на набранный вес, болезненный вид, отсутствие волос. Я люблю себя, и точка.
Анастасии 28 лет. Год назад она закончила лечение от рака груди и согласилась рассказать Onliner свою историю, чтобы показать: жизнь после рака существует. Более того — счастливая жизнь.
— До 27 лет я, конечно, знала, что онкология существует. Но искренне думала, что меня это никогда не коснется.
Когда в поликлинике мне делали биопсию (берут большой шприц, вставляют иголку — и прямо в грудь, без анестезии), я потеряла сознание. Пришлось онкологу нашатырь мне нести. А потом сказали ждать 10 дней — и будет готов результат.
Онколог сказал, что мне придется удалять грудь полностью. Тяжело было это принять. Я каждый день плакала. Долго думала, советовалась с мамой, с женихом, но в итоге согласилась. Меня оперировал Ростислав Киселев — спасибо ему большое, он человечный доктор. Успокаивал меня, объяснял нюансы. В итоге мне вырезали не только грудь, но и лимфоузлы. Операция прошла хорошо.
На химию я ездила на метро, боялась садиться за руль из-за слабости. Представьте: лето, я сижу в парике, мне жарко, ресниц уже нет, на руках синяки от капельниц… И мне кажется, что все, абсолютно все в вагоне смотрят на меня и понимают, что я онкобольная. Такое неприятное чувство.
Честно, я не ожидала такого поступка от мужа. Я ведь специально рассказала ему все в максимально страшных подробностях. А он все равно от меня не отказался.
Пока что я стесняюсь своего тела — такого, каким оно стало после операции. Пробовала ходить в бассейн, но там раздевалки общие. Я прямо в шкафчик этот залажу, только бы никто не увидел меня без купальника. На очередном осмотре онколог посоветовал удалить и вторую, здоровую грудь, чтобы обезопасить себя. А потом сделать операцию по восстановлению груди, вставить импланты. Сама операция бесплатная, но один имплант в среднем стоит около $1500 по курсу. То есть нужно $3000. Это очень большие деньги для нашей семьи. Как собрать такую сумму.
Мне хотелось бы сказать всем женщинам: пожалуйста, не забывайте, не откладывайте, регулярно делайте УЗИ и маммографию! При малейших подозрениях сразу же идите к врачу. Об этом нужно говорить в СМИ постоянно.
— Маммография — наследница рентгена?
— Это самый первый метод лучевой диагностики, который подарил нам Вильгельм Рентген, когда в 1895 году открыл икс-лучи. Изначально о маммографах речь не шла, возможность рентгеновской визуализации молочной железы появилась после изучения удаленного постоперационного материала на обычном рентген-аппарате. Технический прогресс с 1900 года и до наших дней занимался тем, чтобы улучшить качество изображения, а еще — снизить лучевую нагрузку, ведь ткань молочной железы очень чувствительна к излучению. Сначала появились аналоговые маммографы, а начиная с 2000-х годов — цифровые. Сегодня и в Центральной Европе, и в Минске практически все исследования молочной железы проводятся с помощью цифровой аппаратуры.
— Что изменила цифровая эпоха?
Но, несмотря на высокое качество оборудования, опыт и квалификация врача имеют решающее значение. Важно иметь возможность эту квалификацию поддерживать на высоком уровне. Например, в Великобритании, в Лондоне, где я была на стажировке, есть программа по обучению и аттестации врачей-рентгенологов. Есть пакет изображений, врач должен их оценить, а система начислит определенное количество баллов за правильно поставленный диагноз. И доктор тут же увидит, какое место он занимает среди коллег своего района, области, Лондона, всей Великобритании. Это не карательная мера. Смысл в том, чтобы врачи более тщательно подходили к обучению и стандартам. Важный момент — эта программа с помощью видеозаписи может фиксировать, как именно доктор читает снимки: на всех ли изображениях он начинает с соска и ареолы, потом идет по часовой стрелке, рассматривая всю молочную железу, и заканчивает аксиллярным отростком? Если у доктора есть стандарт чтения снимка, вряд ли он что-либо пропустит.
— Многие женщины опасаются, что маммография вредна. Почему-то этот миф очень устойчив. А что на самом деле?
— Это миф, конечно. Любое направление на лучевое исследование (и маммографию в том числе) обосновывается врачом. Цифровые маммографы последнего поколения обладают малой лучевой нагрузкой, которая сопоставима с рентген-исследованием органов грудной клетки.
Наблюдать за состоянием молочных желез нужно начинать с 20 лет. В первую очередь, необходимо раз в год проводить УЗИ молочных желез, а также раз в год посещать маммолога. Это касается тех женщин, которых ничего не беспокоит. Если же что-то беспокоит, то начать нужно с посещения врача-маммолога, который, учитывая возраст пациентки, направит изначально либо на УЗИ, либо на маммографию.
Начиная с 45—50 лет женщина в первую очередь выполняет маммографию с последующей консультацией маммолога, который при необходимости может добавить УЗИ молочной железы. Такая комбинация методов в разном возрастном периоде у женщин обусловлена разным структурным состоянием молочных желез.
— МРТ молочных желез подходит молодым женщинам?
— МРТ — это не метод массового обследования. МРТ молочных желез применяется в трудных диагностических случаях, когда результаты УЗИ и маммографии не совпадают; когда у женщины известен генетический статус: она является носителем BRCA1 и BRCA2; когда в семье было заболевание молочной железы у близких родственников: мамы, родной сестры, тети и так далее.
У меня диагноз — РМЖ второй степени, прямо в центре правой груди. Врач сказал, что только ОПЕРАЦИЯ и органосохраняющую операцию не произвести.
Нахожусь в полной растерянности, начиталась — насмотрелась фото, как все перерезают, какие страшные шрамы остаются, как падает иммунитет после химиотерапии, как отнимается рука из-за удаленных лифмаузлов, как женщины становятся бесплодными, какие потом сложности с восстановлением груди и ассиметрией.
Мне 29 лет, у меня даже детей нет, как раз хотела в следующем году планировать беременность.
Страшно стать инвалидом в 30 лет. Какая дальше жизнь? Без семьи, без красоты, без здоровья. Такое ощущение, что дальше жить вообще не стоит.
Я живу в Петербурге. Что подскажите, стоит ли проходить обследование тут или ехать в Москву? Израиль? Германию? США?
Девчонки, какой у кого реально опыт? Мне даже поговорить не с кем.
Я не была красавицей в детстве, выросла в военном гарнизоне во время разрухи в стране, из-за этого у меня была масса юношеских комплексов и огромная неуверенность в себе, но благодаря упорному труду и заработанным деньгам я превратила себя в эффектную красивую женщину. Мне удалось справить со всеми психологическими проблемами, наладить взаимоотношения с окружающими людьми. Этим летом я вдруг почувствовала, что жизнь, как говорится, УДАЛАСЬ. и вдруг такой диагноз. Да, говорить о выживаемости (я надеюсь пока. ) не приходится, но какая ПОЛНОЦЕННАЯ жизнь может быть со шрамом на пол грудной клетки, с отнимающейся правой рукой из-за вырезанных лимфоузлов, с каким-то искусственным соском и асимметрией груди, которую реально невозможно исправить. я читала, что из-за химиотерапии иммунитет падает так, что можно умереть от банальной простуды! А бесплодие? Я вот этой весной перестала пить таблетки и подумала, что теперь наконец хорошее время и условия стать мамой. и. сколько теперь мне нельзя будет рожать? 5 лет? Это в лучшем случае.
Да, Джоли поставила имплантанты, но у нее операция была СИММЕТРИЧНОЙ. Вырезали молочные железы, кожу и сосково-ареольный комплекс сохранили и поставили одинаковые имплантанты. Или вообще при ее деньгах можно было красиво сделать без имплантантов, а с иммиграцией ее материала со спины или живота.
И корректируются боковые шрамы, или например, по ареолу соска. Но вот огромный шрам в верхней части груди скрыть будет невозможно. Ну или же как Майкл Джексон пересадить половину кожу на теле.
Простите, если пишу резко. Но меня то зло берет, то отчаяние. Чем больше думаю об этом, тем больше понимаю, что как-то все разом стало плохо. очень плохо.
Как-то не хочется ни на кого полагаться. Я привыкла во всех неудачах в жизни винить себя и пытаться сделать выводы. Но одно дело ногой в лужу наступить, а другое дело так «вляпаться».
Нашли у меня как-то не вовремя, затянули. вернее, я сама видела, что шишка над соском, близко к коже, хорошо прощупывается, что она грубая и кожа над ней чуть притянута, немножко так, но все же. есть только один признак, когда кожа втягивается и желтеет/синеет. Это РАК. Я это хорошо знала, тк регулярно изучаю разного рода литературу по профилактике заболеваний, но все же в самом начале думала, что МЕНЯ то пронесет. само скоро пройдет! В итоге после отмены гормональных противозачаточных препаратов этот ком пошел быстро растить. и дорос до 2,7 см сейчас. И все это фактически на моих глазах. А я все была занята каким-то «важными» бытовыми вопросами и только радовалась, что грудь как-то увеличивается! Прямо Памела Андерсон! Смущало только то, что увеличивалась только одна грудь. а вторая как-то не торопилась.
Я восхищаюсь людьми со стойкими нервами. у меня никогда не получалось абстрагироваться от проблем. Я всегда все принимала близко к сердцу: в 17 лет неудачая любовь — и опа я в ЦРБ с температурой 39 и невритом. В 24 еще одна грустная история любви — и у меня депрессия с принятием седативных препаратов. Два года назад проблемы на работе, стресс — и вуа-ля, я с высокой температурой на столе у онколога. мне откачивают воспаление от объединившихся кист. И знаете, мне тогда доктор сказал:»Ты чем вообще в жизни занимаешься? Ты знаешь, какое главное предназначение женщины? Если не перестанешь дурью маиться, то через два года окажешься на операционном столе. » И знаете, в декабре будет ровно два года.